В последнее время я не перестаю замечать, что, увы, проблема выгоревшего тольяттинского леса начинает благополучно забываться. Ведь вроде как работы по расчистке ведутся, а по ТВ показывают, что наши «деятели» (навроде г-на Яркина, о котором нередко говорят – Яркин: яркие идеи. Темные дела.) доблестно сажают новый лес. Однако же отсутствие привычки верить СМИ и силам, их контролирующим, побудило меня самому посмотреть, что же происходит в той части леса, которая наиболее пострадала от огня, а именно в южной. Разумеется, запреты на посещение лесного массива я воспринимал я улыбкой как зимой, так и летом. Тем не менее, зимние условия могли бы помешать оценить урон и степень продвижения работ, но вскоре я убедился, что это вовсе не составляет затруднения, тем более, что эта часть леса куда лучше мне знакома по зимнему времени.
Около недели обстоятельства вынуждали меня откладывать задуманное. Тем не менее, выбор времени оказался достаточно удачен – первая половина дня 24 февраля. Добравшись до леса в районе Прилесья я был весьма обрадован малому числу гуляющих. Встав на лыжи, двинулся привычным маршрутом: лыжная база – второй поворот направо освещенной трассы…
Обвыкаясь с новым типом передвижения я раздумывал, каким образом ставропольчане сумели сохранить и расширить одноименный Ставропольский лес. Ведь вырубки в нем велись постоянно. Вот только вырубленные делянки немедленно засаживались новым лесом и рубить его можно было не ранее определенного времени. В этом-то и заключалась суть деления леса на участки. А уж если нерадивый арендатор по вырубке что-то нарушал, то городская управа взыскивала с него втридорога. При советской же власти подобный порядок не только применялся, но и совершенствовался, что привело к существенному расширению леса, особенно на север. Со временем хозяйственная вырубка полностью прекратилась, использовалась же только санитарная.
За этими мыслями я добрался до тех мест, где подобная вырубка велась около 8 лет назад, однако там я с огорчением наткнулся на первую пожарную вырубку. Свернув на хорошо прокатанную дорогу, я вскоре вынужден был пропустить тяжелый, груженый лесом ГАЗ. Другой грузовик я миновал на развилке – рабочие поправляли цепи на колесах. Там же я сделал первый снимок.
Вскоре мне пришлось убедиться, что вырубка эта была довольно маленькой. Следуя дальше по знакомой дороге, я неожиданно оказался в совершенно незнакомом месте. Пустырь, на который я выехал с небольшого спуска, был метров 500 в ширину, но протянулся весьма далеко. Было отлично видно, что скудный строй сосен на гребне соседнего подъема не в состоянии скрыть, что дальше тоже пусто. Короче, местность была совершенно незнакома и только опоры хорошо знакомой ЛЭП свидетельствовали, что я на верном пути.
Картина рисовалась неприглядная. Плюс к тому на меня с назойливостью мухи накинулся пронизывающий южный ветер; строй мачтовых сосен, защищавший от него прежде, отсутствовал. Дорога всюду перемежалась снеговыми заносами, лыжня была почти заметена. Вскоре мои опасения, что с лыжной дорогой пора проститься, стали явью. Подъехав к горе, увенчанной уцелевшими соснами, я сразу понял, что не ошибся – это велосипедная дорожка. Хорошо знакомый участок трасс 7,5 и 10 тоже изменился до неузнаваемости – леса почти нет, дорога непроходима и только знак, обозначающий трассы, сиротливо висит на том же месте. С трудом одолев подъем, на вершине я обнаружил, что вырубка существенно расширилась влево – теперь общая ее протяженность в ширину составила около километра, а конец продолжал теряться в отдалении.
В конце спуска я заметил легковой автомобиль черного цвета. Эта машинка попадалась мне еще несколько раз, пока я двигался дальше. У меня сложилось впечатление, что сидящие в ней люди внимательно присматривали, кто именно занимается очисткой. Но об этом чуть ниже. На пути ко второму ряду сосен (на этот раз мертвых), что видны со снимка, я не раз встречал сложенные и приготовленные к погрузке сосновые бревна.
Невольно вспомнились крамольные разглагольствования наших газетчиков, что мол-де лес наш никому не нужен, т.к. его качество оставляет желать лучшего. Вскоре у меня была возможность убедиться в обратном. Преодолев пару подъемов, и оказавшись ввиду дороги на «Лесное», я обнаружил несколько костров и суетящихся поблизости людей. Это была весьма любопытная публика – кто на армейском газоне, кто на иномарке с кузовом – все занимались какой-то бурной деятельностью, о назначении которой нетрудно догадаться. Обнаружилась и черная машина – сидящие в ней люди преспокойно взирали на происходящее действо.
Тут же по ходу движения я обнаружил и те пресловутые насаждения, созданные «трудами» Яркина и «иже с ним». Жалкие деляночки общей площадью не более 300-400 м2 хорошо выделялись на фоне невспаханный вырубки – вот и все, на что хватило осенью едристских популистов.
Далее я пересек дорогу и снова начался подъем. На вершине горки я внимательно осмотрел вырубку справа от себя. Еще при подъеме я различил весьма странную конструкцию из сосновых бревен, теперь же было совершенно очевидно, что это небольшой сруб, а еще груда заготовленных, отесанных бревен лежит рядом. Что ж, действительно, этот лес продавать не выйдет. Он уже поделен до последнего сучка.
В начале спуска черный автомобиль снова опередил меня, правда, вскоре крутой подъем заставил меня позабыть об этом. Однако на вершине меня ждал «сюрприз»: в конце спуска я увидел хорошо оборудованный лагерь – несколько бытовок, армейская палатка с буржуйкой, техника – все по форме. Дальше же простиралась огромная вырубка, в ширину достигая 2-3 км.
Миновав лагерь, выглядевший весьма пустынным (черный автомобиль стоял тут же), я принялся одолевать очередной подъем. На вершине я увидел справа смутно проступающие через редкий сосняк пятиэтажки Портпоселка. Доносящийся гул ясно свидетельствовал, что дорога недалеко, но добраться до нее оказалось непросто. Велосипедная дорожка была счищена почти до покрытия, что существенно затруднило путь.
Добравшись в свое время до дороги, я свернул к Центральному району, с удовольствием показав спину ветру. Последняя, несколько локальная вырубка мне встретилась еще в районе Коловратовской поляны.
Дальнейший путь уже мало изобиловал «впечатлениями». Правда, на дороге «бульвар Здоровья – улица Ушакова» мне неоднократно попадалась техника, а в лесных насаждениях время от времени попадались участки черно-серых мертвых деревьев.
Увиденное мною снова подтвердило предыдущие догадки: пожары были неслучайны. Иначе каким образом объяснить, что лес выгорел на протяжении, параллельном почти всей лесной дороге, идущей вдоль берега, однако огонь не дошел до нее и Портпоселка считанные десятки метров? Почему основной урон пришелся на самый лакомый кусочек – земли, наиболее близкие к побережью? Почему именно там начали рубить в первую очередь? И последнее - будет ли лес в самом деле восстанавливаться? Эти вопросы, разумеется, исключительно риторические. Достаточно только немного подумать и все становится на свои места. Там, где иные видят случайность, таким образом можно узреть чей-то корыстный и злой умысел.
Ecologist6
И, да, мне кажется тебе кое-куда надо вступить: Grex Vestigium :)