Если проанализировать печатные работы Ивана Васильевича Комзина и попытаться их совместить со статистическими архивными данными, то сразу же в глаза бросается ряд весьма любопытных эпизодов.
В его дневнике есть запись от 8 февраля 1951 года: «Красная Глинка – основной перевалочный пункт грузов, идущих на строительство. Здесь все носит отпечаток грандиозных масштабов стройки. Высоко над головой повисли многопудовые каменные глыбы, внизу у подножья горками камни помельче. Подрывники ушли, весело теперь раздаются удары рабочих по мерзлому известняку.
Идет разработка каменного карьера – как говорят строители, попросту добыча камня.
Это он, добытый на жгучем февральском ветру, ляжет на дно реки, образуя барьер, замедляя ее величавое могучее течение».
Но если обратиться к истории Сокского карьера, про который говорится в тексте, то вряд ли там могли «весело раздаваться удары рабочих по мерзлому известняку».
В этом районе со 2 сентября 1937 по 11 октября 1940 располагался Самарский исправительно-трудовой лагерь (Самарлаг). А на момент создания Комзиным записи, здесь уже находилось отделение Кунеевлага. Также, благодаря удобным подъездным путям, здесь был крупнейший пересыльный пункт.
Практически с самого начала разработки Сокских штолен и впоследствии Сокского карьера, работали заключенные (с 1937 года). По ночам взрывотехники взрывали породу, а днем заключенные дробили камни и грузили их в вагонетки. За смену необходимо было добыть 7 тонн известняка на человека.
Вагонетки, которые использовались для перевозки породы, обладали емкостью 0,75 кубометров и грузоподъемностью 2 тонны каждая. Таким образом, за смену заключенному нужно было загрузить 3,5 вагонетки.
В настоящее время полностью восстановлен технологический процесс разработки штолен того периода.
Прокладка новых галерей здесь шла следующим образом: сначала происходила отбойка полезного ископаемого от массива, затем сырьё грузилось на вагонетки и закреплялось выработанное пространство.
Для этого производился ряд вспомогательных работ: Откатка сырья, освещение, прокладка труб и кабелей, настилка пути, вентиляция.
Прокладывали штольни буровзрывным способом. В стенке забоя делались отверстия – шпуры, в которые закладывалась взрывчатка.
Бурили шпуры ручным пневматическим буровым молотком – перфоратором (РПМ-17А). Весил такой инструмент 17,5 кг. Воздух в перфоратор подавался из специальной компрессорной, находящейся на поверхности. По мере увеличения площади штолен, трубы, по которым шел воздух, наращивались и все более разветвлялись.
Шпуры заряжал взрывник веществом, называемым аммонит. В штольнях не было системы вентиляции, поэтому взрывные работы проводились ночью и между сменами. Считалось, что пыль успевает оседать.
Далее шла погрузка, представляющая из себя разбивку больших глыб, оборку кровли и стен, разрыхление горной массы. Механизации работ не было; использовались ломы, кувалды, кирки и заступы. Погрузка осуществлялась при помощи лопат.
Наполненная породой вагонетка вручную выкатывалась из забоя в откаточный штрек, где собирался состав из 3-5 вагонеток. Этот состав лошадьми доставлялся до откаточной магистрали, где комплектовался основной состав.
Парк путевого хозяйства Сокских штолен в разное время включал в себя 8 мотовозов Т-60, мотовозы на базе ДТ-54, два немецких мотовоза «Лова».
Для освещения выработки использовали лампы различной мощности (25-500 ватт). У заключенных не было не только защитных касок, но и стационарного переносного света.
В случае невыполнения нормы и без того скудный продовольственный паек сокращали, что вело к истощению и голодной смерти. Находились и такие, кто отказывался работать, выражая таким образом протест против существовавших в лагере порядков. Отказывающихся от работы не кормили вообще.
В рационе заключенных Самарлага и Кунеевского ИТЛ, работающих в Сокских штольнях, на Сокском карьере и при строительстве стратегического объекта (разработка штолен с 1939 года, позже переоборудованных под Хладокомбинат) Хладокомбинат №2, известного также как «Красноглинский Холодильник», преобладала рыба (заменяла дорогое мясо), которая в Волге в то время была в избытке. Кстати, хранились эти самые запасы рыбы в том же «Холодильнике». В настоящее время бывший военный объект потерял свое стратегическое значение и перешел в собственность ОАО «Горный Холод».
Смертность была огромной. Но люди умирали не только от голода, случалось, что медленно и мучительно они ждали своей смерти под обвалившейся породой.
После взрывов в штольнях долгое время стояла пыль, состоящая из мельчайших частиц известняка. Техники безопасности и защитных средств для заключенных предусмотрено не было. В таких условиях лёгкие человека забивались пылью и превращались в кровавые лохмотья. Также эта пыль приводила к слепоте.
Даже сейчас, когда попадаешь летом в штольни – ощущается заметный перепад температуры в сторону похолодания. В любое время года там держится +5-7 градусов. Очень часто осужденные простывали или получали воспаление легких.
Впоследствии, во время строительства гидроузла, инженерами было принято решение разрабатывать гору открытым способом – об экологии и рельефе гор в те времена не задумывались.
По сохранившимся воспоминаниям – наряду с зеками, Сокские горы разрабатывали военнопленные немцы.
Дорога, которая идет за сокским карьером, называется «Немецкой», ее также строили военнопленные.
Данных о количестве заключенных, работающих и умерших здесь нет. Также нет данных, о заключенных, разрабатывающих штольни «Верблюд», расположенные на Самарской Луке.
Однако, о жизни осужденных, разрабатывающих штольни «Верблюд», сохранились воспоминания Ивана Афанасьевича Герасименко – одной из миллионов жертв Сталинских репрессий.
После войны в 1947-1948 годах, жигулевский известняк стали активно добывать в окрестностях с. Ширяево и использовать его в строительстве.
В 1951 году Ивана Афанасьевича направили сюда для строительства жилья для заключенных и возведения рельсовой дороги для вагонеток, предназначенных для транспортировки добытой породы.
Контингент лагеря состоял из одних заключенных по политическим статьям. Традиционно, работы по разработке полезных ископаемых считались самыми тяжелыми. Кирка, которой приходилось работать, весила 14 килограммов. Уже после часа таких работ руки опухали, и каждый новый удар по горной породе отдавался невыносимой болью. Очень часто от стоявшей пыли зеки слепли, у них забивались пылью легкие, тогда их направляли в тюремный лазарет всего на несколько дней.
«Ежедневно только в одной штольне, в которой я работал, в лазарет увозили человек двадцать-тридцать. Я точно-то не подсчитывал. – Вспоминает Иван Афанасьевич – Многие умирали прямо на моих глазах. Их укладывали поверх засыпанного в вагонетку известняка и, проезжая мимо поселений, сбрасывали на землю. Оттуда их забирали и хоронили. Эх, сколько народу там полегло!».
Вагонетки с породой по рельсовому пути везли на перерабатывающий завод «Богатырь», который располагался в 10 километрах от места добычи. Как правило, для этого использовалось всего два человека.
Рабочий день был 9-10 часов, но лишь малый процент заключенных дорабатывал до конца. Люди падали в обморок после 6-7 часов непрерывной работы, от нечеловеческих условий осужденные сходили с ума.
По официальным данным, за 15 лет в штольнях «Верблюд» умерло 78 человек, но по воспоминаниям Ивана Афанасьевича, такое количество заключенных погибало за месяц.
Михаил Крюков
Автор: Михаил Крюков11
19:29, 27-10-2013
