Страсти по Вакано.

Полковник французского Генерального Штаба Берни Жан-Шарль Огюстен.

Сэр Карл Поппер утверждал — любое исследование начинается с проблемы. Например, читая о судьбе исторической личности, краевед встречает в источниках некие суждения, которые заставляют его в определенный момент крепко задуматься над прочитанным, и произнести мысленно (или вслух): «что-то здесь не клеится». Именно в этот момент начинается настоящее исследование.

Надо сказать, что между историком и следователем есть много общего. Задача историка максимально точно описать события прошлого. Задача следователя с максимальной достоверностью воссоздать картину преступления. Однако, следователь как правило имеет дело с живыми свидетелями, тогда как историк, исследуя события прошлого, опирается исключительно на письменные источники. Я не случайно провожу параллель между историком и следователем, во-первых, занимаются они делом «однокоренным» — исследованием чего-либо. Во-вторых, рассказ наш, пойдет о той части жизни основателя Жигулевского пивоваренного завода Альфреда - Иосифа Мария фон Вакано и его детей, которая либо умалчивается биографами, либо освещается совершенно по-разному. И это нормально, так как любой следователь подтвердит — два гражданина, став свидетелями одного события, описывать его будут по-своему. Дело, конечно, не в желании обмануть. Просто такова человеческая природа. А что говорить, если речь идет о событиях почти столетней давности? Ответ очевиден - разбираться с проблемой самому, на основании имеющихся источников: мемуаров, газетных публикаций, архивных материалов.

В чем суть исследуемой проблемы? С 1913 году фамилия Вакано появляется в документах Самарского Губернского Жандармского Управления. Начиная с 1914 года Альфреда фон Вакано и Владимира фон Вакано серьёзно подозревают в связях с разведкой Австро-Венгрии. В результате основателя пивоваренного завода и его сына в 1915 году высылают в город Бузулук под гласный надзор полиции. Данный этап жизни главы клана Вакано основательно освещен в самарской краеведческой литературе, однако, «Дело Вакано» рассматривается, как бы, в отрыве от событий предвоенной поры, и преподносится читателю несколько шаблонно.

Стало быть, жил-поживал в Самаре с семьёй бывший австро-венгерский подданный Альфред Филиппович фон Вакано. Варил пиво на радость одним, досаду другим. Занимался благотворительностью, коллекционировал произведения искусства. Но настали тяжелые времена. Среди десятков удачливых торговцев самарской губернии, жандармское управление в качестве жертвы выбрало клан Вакано, представителей коего травило вплоть до февральского переворота 1917 года. И причины травли известны. Во-первых, Альфред Филиппович - немец, а немцев, тем более удачливых, в России не любят. Во-вторых, самоуправство начальника Самарского Губернского Жандармского Управления (далее С.Г.Ж.У.) полковника Михаила Игнатьевича Познанского превысило все пределы допустимого. Привязался «душитель свободы» к порядочным людям! Но, что делать? В России каждому известно, жандармы, КГБ, ФСБ спят и видят - как бы «насолить» честным гражданам.

Тут-то в пору сказать: «что-то здесь не клеится».

Судите сами. Самарцев не смущала национальность лучшего самарского губернатора Константина Карловича Грота и членов правящей голштейн-готтопрской династии. К руководителям самарского торгового дома братьев Клодт и к вице-губернатору Самарской губернии Рудольфу Эвальдовичу фон Витте у жандармов претензий не было. Да, и среди самарских военных было много людей с вполне себе немецкими фамилиями.

Жандармы: начальник Самарского Жандармского Полицейского Управления железных дорог полковник Иван Петрович фон Фишер и помощник начальника самарского отделения ротмистр Борис Николаевич Гибер фон Грейфенфельс. Армейцы: командующий Казанским военным округом, в подчинении которого находились части самарского гарнизона, генерал от инфантерии Антон Егорович барон Зальца, начальник гарнизона города Самара генерал от инфантерии Георгий Эдуардович Берхман, командир 5 гусарского Александрийского полка, расквартированного в Самаре, барон Сесиль Артурович фон Корф, командир 48 артиллерийской бригады генерал-майор Арнольд Христианович Шульман. Руководил Самарским Трубочным заводом генерал-лейтенант Эдуард Карлович Гермониус. Думаю достаточно. Любой желающий в «Памятной книге Самарской губернии» за 1914 год «накопает» гораздо больше фамилий.

К тому же, не смотря на действительно исключительную личность Альфреда фон Вакано, у боевого офицера, участника обороны Порт-Артура, кавалера нескольких орденов полковника М.И. Познанского, работы было предостаточно, и «дело Вакано» не являлось главным. Самара, переполненная революционно настроенными гражданами, дезертирами иностранных армий была городом особым. Работы хватало. Доказательств того, что полковник Познанский имел «зуб» на клан Вакано в природе не сущестует. Впрочем, с небольшой оговоркой, нужно признать, что нет фактических доказательств шпионской деятельности отца и сына Вакано. Почему с «оговоркой»? Потому что интерес к клану Вакано у российских контрразведчиков возник не на пустом месте. Деятельность же консула Австро-Венгерской империи в Самаре Владимира Вакано, сына основателя Жигулевского пивоваренного завода, в рамках уголовного законодательства Российской империи начала XX века, не могла рассматриваться как «шпионская». А самарские жандармы могли действовать только в рамках, очерченых законами Российской империи.

Итак. Рассматривать «дело Вакано» необходимо только в контексте событий перед 2-й Отечественной войной: в каких условиях работала молодая российская контрразведка, с чем и кем ей приходилось сталкиваться на просторах Самарской губернии начала XX века, почему деятельность Вакано привлекла к себе внимание контрразведчиков, какими циркулярами руковдствовалась самарская жандармерия. И только тогда станет понятно, почему полковник Михаил Игнатьевич Познанский поступил так, как поступил.

Но, обо всем по порядку.

Три предвоенных года Российская империя веселилась. В 1911 году отмечали 50-летие отмены крепостного права, в 1912 году гремели салюты в честь 100-летия изгнания армии Наполеона за пределы России, в 1913 году «народ-богоносец» обмывал 300-летнее правление «Дома Романовых».

Между тем, руководитель германской внешней политики фон Бюлов писал: «Наихудшая вещь в политической жизни — апатия и душная атмосфера всеобщего мира». В военных кругах Германии было популярно изречение одного из руководителей германского генерального штаба Хельмута Мольтке: «Продолжительный мир — это мечта, и даже не прекрасная; война есть существенный элемент божественной системы мира». Мир медленно, но верно двигался к первой мировой катастрофе XX века. Ружье, висевшее на сцене глобальной политической игры еще не произвело роковой выстрел, а за кулисами скрестили оружие «рыцари плаща и кинжала» — в бой вступили разведки стран, будущих участниц первой мировой бойни.

25 декабря 1910 года особый отел Департамента полиции Российской империи рассылает циркуляр за подписью директора Департамента Зуева Нила Петровича начальникам Губернских и областных Жандармских, Железнодорожных Полицейских Управлений и Охранных отделений:

«...за последнее время военная разведка, организованная иностранными государствами в России, получила настолько широкое развитие, что некоторые местности, представляющие особый в военном отношении интерес, покрыты как-бы сетью тайных тщательно подготовленных разведочных органов и постов с различными сферами военно-шпионской деятельности. Эти обстоятельства ставят на очередь вопрос о необходимости надлежащей активной борьбы с этим злом, а равно и с лицами, занимающимися военным шпионством....»

Нил Петрович Зуев не преувеличивал. К 1911 году, когда Российская контрразведка оформилась в профессиональную структуру, на территории Российской империи активизировалась деятельность иностранных разведок, в первую очередь, Германии и Австрии. Российские контрразведчики, в предвоенные годы, слабо представляли масштаб шпионской деятельности этих государств на территории нашего Богоспасаемого отечества. Но даже скудные и отрывочные сведения впечатляли: вблизи русских границ германская разведка имела 5 крупных центров: в Кенигсберге, Алленштейне, Данциге, Познани и Бреслау.

Так как Самарская губерния была и остается по сей день одним из важнейших в стратегическом отношении районов России, внимание со стороны иностранных разведок к губернии и губернскому центру было повышенным. И как следствие, работы у Самарского Жандармского Управления хватало. Помимо слежки за пламенными революционерами, самарские жандармы проводили мероприятия контрразведывательного характера.

Приведем несколько примеров.

В 1910 году получена ориентировка на германского подданного Адельберга Георгиевича Фонн-Дер-Каммер, проживавшего в Самаре по адресу ул. Вознесенская дом 100. В столицу губернии, вышеозначенный господин, прибыл из Тифлиса 20 декабря 1910. Занимался г-н Каммер делом мирным и приятным: музицировал в составе странствующего оркестра. Однако по агентурным сведениям «германский музыкан» оказался «лейтенант германской армии, разъезжающий по России с целью военного шпионства». Установить филерское наблюдение за «музыкантом» не получилось, так как к моменту получения донесения, Адельберг Георгиевич выехал из Самары в Симферополь.

Внимательно присматривались самарские жандармы к деятельности т.н. «Британского и иностранного Библейского общества». Цель «общество» декларировало, прямо скажем, святую: перевод на все языки мира Библии и Евангелия и распространение их среди народов. Между тем «общество» выполняло задачи разведывательного характера в пользу Британского правительства. Поволжский региональный центр «Библейского общества» находился в Самаре на Заводской улице в доме № 27

Самым внимательным образом «душители свободы» отслеживали траты служащих губернских предприятий. Например, по агентурным сведениям, старший счетчик технической части Трубочного завода Виктор Маркович Комберьян удивлял сослуживцев крупными тратами в ресторанах. Доброжелатели докладывали о том, что Виктор Маркович «засветил» в портмоне несколько сотенных купюр, тогда как совокупный доход его семьи составлял 100 рублей в месяц.

А как вам подобное разведывательное новшество начала XX века? Перед войной в Германии появились так называемые «международные брачные бюро», предлагающие посреднические услуги российским военнослужащим в поисках заграничных невест «отвечающих индивидуальным требованиям каждого». Аналитики Главного управления Генерального Штаба заподозрили «бюро» в шпионских замыслах супротив России: «стремясь под видом устройств брачных сделок к весьма якобы выгодных в материальном отношении, условясь войти в близкие отношения с воинскими чинами такие бюро имеют ввиду использовать ознакомление с интимными сторонами их личной жизни для вовлечения наименее устойчивых в нравственном отношении и сознании служебного долга к доставлению за денежное вознаграждение сведений, касающихся военной обороны России». Как впоследствии оказалось, «брачные» предложения приходили и к военносужащим одной из частей самарского гарнизона.

Перлюстрации подвергалась переписка самарских представителей фирмы «Зингер» и вот почему. В городе Бремен располагалось справочное разведывательное бюро «Поставщик международных известий», которым руководил некто Джон Говард. Особое внимание «Бюро» обращало на агентов по продаже швейных машинок «Зингер» «с целью завербования их в число сотрудников на местах». Сотрудникам компании «Зингер» рассылались заманчивые письма, в которых сулились огромные суммы: до 1000 рублей за полезную информацию.

Именно в это не простое время, главным жандармом Самарской губернии назначается Михаил Игнатьевич Познанский.

Справка.

Познанский Михаил Игнатьевич

Родился 18 июля 1871 года в семье кадровых военных. Из потомственных дворян Полтавской губернии. Православный. Образование получил в Нижегородском графа Аракчеева кадетском корпусе. В службу вступил 30 августа 1890. Окончил 2-е военное Константиновское училище. Выпущен Подпоручиком (ст. 05.08.1891) в 40-й пехотный Колыванский полк. В Отдельном корпусе жандармов с 1899 г. Служил в Порт-Артуре в распоряжении коменданта. Заведовал велосипедно-санитарным отрядом из добровольцев. С 1905 г.-помощник начальника Московского Г.Ж.У., с 1907 г.-в резерве при С.-Петербургском Г.Ж.У.; с 1908 г.-начальник Иркутского Г.Ж.У.; с 1912 г.-начальник Самарского Г.Ж.У. Подполковник (пр. 1905; ст. 15.01.1905; за боевые отличия). Полковник (пр. 1909; ст. 29.03.1909; за отличие). Награды: ордена Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1905); Св. Анны 4-й ст. (1905); Св. Станислава 2-й ст. с мечами (1905); Св. Анны 2-й ст. с мечами (1905); Св. Владимира 4-й ст. (1908). Отец- начальник Н. Г.Ж.У. (Нижний Новгород), генерал Познанский Игнатий Николаевич. В романе советского писателя А. Н. Степанова «Порт-Артур», Михаил Игнатьевич Познанский изображен в исключительно негативных красках.

Полковнику Познанскому пришлось разбираться не только с революционерами всех мастей, но и с методами работы разведчиков иностранных государств. А методы шпионажа против России были просты и эффективны. Например, германская разведка еще до начала войны разработала план широкого использования агентов-наблюдателей, так называемых «внимательных путешественников». Российским контрразведчикам этот приём был известен, поэтому Главное Управление Генерального Штаба уведомило Департамент полиции и штаб Корпуса жандармов о возможном появлении подобных «экскурсантов» в том числе и в Самаре.

«Самарское Губернское Жандармское Управление.

15 сего января из города Курска прибыл в Москву и остановился в меблированных комнатах «Фортуна»....болгарский поданный Петко Владов, 23 лет, называющий себя кругосветным путешественником пешком; имеет национальный паспорт....20 января он выбыл из Москвы, отправившись по его словам в город Калугу.

Средства к жизни Владов получает от продажи своих фотографических карточек. От Главного Управления Генерального Штаба получены нижеследующие сведения:За последнее время, сравнительно часто стали появляться в России иностранцы, выдающие себя за туристов-пешеходов совершающих кругосветное путешествие на пари с каким-нибудь спортивным обществом... Пребывая в Россию, подобного рода путешественники, не стараются пройти ее в возможно скорейший срок по намеченному маршруту, а подолгу остаются в определенных районах, посещают по несколько раз один и тот же пункт, в денежных средствах не стесняются. Путешествия свои, вопреки заключенному пари, часто совершают по железным дорогам, а не пешком; останавливаются в первоклассных гостиницах, посещают дорогие рестораны и проводят время в обществе женщин легкого поведения.

Всё это заставляет сомневаться в истинной цели подобных путешествий и дает повод заподозрить в них агентов подвижных, работающих в пользу иностранных держав по разведке. На обязанности этих агентов, кроме сбора военных сведений лежит посещение постоянно проживающих в России секретных иностранных агентов по разведке и дезертиров. Справедливость сказанного подтверждается, между прочим, арестом по подозрению в военном шпионстве 12 марта 1912 года, на Кавказе австрийского подданного Эммануила Лакона, а так же арестом 26 апреля 1912 года в городе Таганроге такого же пешехода, болгарского подданного Дмитрия Юрдакова-Дильчева....

Отдельного Корпуса Жандармов

Подполковник Князь Туркистанов»

Справка.

Князь Туркистанов

Василий Георгиевич Туркистанов родился 15 апреля 1871 года в семье потомственных дворян Смоленской губернии. Окончил 2-й Московский кадетский корпус, 3-е Александровское военное училище по 1-му разряду и в 1892 году был выпущен подпоручиком в 162-й пехотный Ахалцыхский полк. В 1898 году Туркистанов получил перевод в Отдельный Корпус Жандармов, после чего служил адъютантом Могилевского Губернского Жандармского Управления (Г.Ж.У.), поочередно возглавлял Ашанское и Калужское отделения Самарского жандармского полицейского управления железных дорог. В 1907 году он был зачислен в распоряжение московского градоначальника, с прикомандированием к Московскому Г.Ж.У., а в 1911 году возглавил новосозданный Контрразведывательный отдел при штабе Московского военного округа. 1 сентября 1915 года Василий Георгиевич Туркистанов назначен начальником Центрального Военного Разведывательного Бюро.

25 августа 1913 года от Василия Георгиевича пришла телеграмма в СамарскоеГ.Ж.У. следующего содержания:

«Вчера, поездом № 7 в вагоне первого класса из Москвы в Японию выехал капитан германского генерального штаба Павел Клетте. В Самаре остановится. Благоволите не отказать в распоряжении выяснить цель приезда, связи. Результаты сообщите. Приметы: средняго роста, полный, тридцати двух лет, блондин, небольшие усы, сероватая кепка, коричневый пальмертон, желтые ботинки и краги.

Подполковник Туркистанов»

Капитана генерального штаба приняли в Самаре в филёрское наблюдение сразу по прибытию на станцию «Самара» 27 августа. Немецкий разведчик поселился в гостинице «Националь». Из Самары выбыл в 2 часа ночи 28 августа поездом до Челябинска.

«За время пребывания в Самаре в течении Суток Клетте знакомился с городом. Посетил склад сельско-хозяйственных орудий Кёницера на Алесеевской площади, макаронный завод этого же владельца, Жигулевский пивоваренный завод фон Вакано, Струковский сад и самарский речной «Яхт-Клуб», причем сопровождался германским императорским консулом в Самаре Вальтером Оскоровичем Кёницер /сын владельца макаронного завода Оскара Карловича Кёницер/. Один раз вместие с консулом, Клетте посетила молодая особа, по установке оказавшаяся дочерью управляющего макаронным заводом Евгения Карловна Шлегер. 23 лет. Шлегер слушательница Московских высших женских курсов, выбыла в город Москву.

Неблагоприятных сведений о Кёницере и Шлегер мне не поступало.

Полковник Познанский»

Нужно отметить, что к офицерам Генеральных Штабов всегда было пристальное внимание со стороны разведок сопредельных государств. К примеру, офицеры, окончившие «полный» курс Российской Академии Генштаба, учитывались в военных кругах Берлина и Вены как потенциальные разведчики. Они сразу же попадали под негласное, но пристальное наблюдение иностранной агентуры: где офицер, что делает, каковы успехи в карьере?

Российские представители военного ведомства, так же как и их иностранные коллеги, на вполне официальных основаниях перед Первой мировой войной курсировали по просторам Германии и Австрии. Причем вели себя крайне вызывающе. В Германии, например, два русских офицера путешествовали верхом и в военной форме, по маршруту который «подлежало совершить в случае мобилизации» немецким войскам. Офицеры российского корпуса погранстражи открыто занимались топографической съемкой и разведкой на территории Пруссии и существует версия, что именно в это время в Германии появилось выражение «русская наглость». Призрак войны бродил по Европе, а его тенями были представители генеральных штабов.

Хотя экскурсия по Самаре офицера германского генерального штаба внешне носила вполне мирный характер, она стала серьёзным сигналом для самарского жандармского управления. Фамилии Вакано и Кёницер взяли «на карандаш». Информация о каждом, кто хоть раз попадал в поле зрения российской контрразведки, заносилась в специальные карточки, копии которых рассылалось по всем контрразведывательным отделениям Империи. Причем «отмыться» от подозрений в шпионстве в пользу разведки супостата было практически невозможно.

Через несколько месяцев, 24 февраля 1914 клан ВАКАНО вновь фигурируют в документах под грифом «Совершенно секретно».

«Самара. Начальнику Губернского Жандармского Управления.

23 февраля 1914 года.

Двадцать второго поездом семь, вагон второго класса 268 точка выехали через Тулу в Самару капитаны Австрийскаго разведывательного бюро Вильгельм Гюнтель и Рудольф Кюнцель; благоволите встретить, установить цель заезда, связи. Выезд из Самары телеграфируйте направление, поезд, вагон. Приметы: оба тридцати лет, средняго роста, блондины, маленькими усами, первый в черном осеннем пальто, зеленой шляпе. Второй темносером пальто сюртуком, чёрная шляпа проломом.№ 242.

Подполковник Князь Туркистанов».

Ночью 23 февраля австрийские разведчики прибыли в Самару и были взяты по отработанной схеме в филерское наблюдение, результаты которого на следующий день были отправлены в Москву.

«С вокзала наблюдаемые отправились в гостиницу «Националь». 24 февраля в 11 часов 10 минут утра из гостиницы пошли на почту, купив там почтовых марок, пошли по Панской улице на берег реки Волги, интересовались последней, причем смотрели в памятную книжку;отсюда пришли к памятнику императора Александра II на Алексеевской площади, сделали обозрение памятника, зашли в писчебумажный магазин «Полиграф» на Дворянской улице, отсюда через 10 минут пошли по Дворянской улице на пивоваренный завод фон ВАКАНО. Зашли в контору, пробыв там 10 минут. Пошли к Кафедральному собору, а от него в гостиницу «Националь». В 4 часа 20 минут пополудни наблюдаемые вышли из гостиницы с сыном владельца пивоваренного завода Владимиром Альфредовичем ВАКАНО и ушли в автомобиле без наблюдения; через 1 час 40 минут вернулись в гостиницу, а сын Вакано в том же автомобиле уехал домой. По словам шофера автомобиля, наблюдаемые из гостиницы направились к Трубочному заводу, возле него остановились, вышли из автомобиля и пошли к Постникову оврагу вблизи завода, оттуда вернулись через 30 минут и направились в гостиницу. В 9 часов 20 минут вечера наблюдаемые выехали на вокзал, взяли билеты II класса до г. Оренбурга и с поездом №6 в вагоне под № 178 выехали из Самары, о чем телеграммой за № 2033 сообщено начальнику Оренбургского Жандармского Управления с указанием примет Гюнтеля и Кюнцеля»

Вышеприведенный рапорт требует самого детального изучения, тем паче именно информация, изложенная в нем обросла разными домыслами. Проведем небольшую реконструкцию тех далеких событий. Так ли безобидна была экскурсия представителей австрийской разведки по февральской Самаре?

Итак...

Погода в понедельник 24 февраля 1914 года располагала к пешеходной экскурсии: второй день в Самаре плюсовая температура. Одетые в осенние пальто, разведчики могут чувствовать себя вполне комфортно. Вильгельм Гюнтель и Рудольф Кюнцель сверяются с записями в памятной книжке - все пункты экскурсии не случайны и запланированы: почта, речной вокзал, Дворянская 89 «дом Шибаева». Проходят мимо витрины мельнично-строительного товарищества «Антон Эрлангер и К°», на подставке застекленная рама, расположенная в вертикальной плоскости, с каким-то чертежом. Со стороны Дворянской, рядом с «Антоном Эрлангером», вход в писчебумажный магазин «Полиграф», где представители австрийского разведывательного бюро могли бы купить набор открыток с видами Самары. Дом на Дворянской № 89, не простой дом. Здесь же, рядом с магазином «Полиграф», Губернское правление, По воинским делам присутствие, аналог современного военкомата, Тюремная инспекция. Проходят мимо здания Казначейства, проходной завода Журавлёва. Далее контора Вакано, Соборная площадь. От Кафедрального собора спускаются на улицу Саратовская. Через три квартала Вильгельм Гюнтель и Рудольф Кюнцель вошли в вестибюль шикарной гостиницы «Националь», потратив на экскурсию примерно 2 часа.

Когда к разведчикам присоединился Владимир Вакано, филёры не зафиксировали. От гостиницы на арендованном авто, троица доехала до Трубочного завода, с учетом зимней дороги, за 15 минут.

Справка.

Самарский Трубочный завод

В начале XX века видные российские ученые и инженеры Главного артиллерийского управления подняли перед правительством вопрос о необходимости перевооружения отечественной артиллерии на базе бризантных взрывчатых веществ. В 1906 году Николай II подписывает указ о строительстве казенных заводов по производству бризантных взрывчатых веществ и взрывателей (трубок) к артиллерийским снарядам. Самарский трубочный завод был заложен 25 мая 1910 года, а 25 сентября 1911 года состоялось его торжественное открытие. Один из самых технически оснащенных военных объектов своего времени, трубочный завод по проекту должен был выпускать 500.000 дистанционных трубок в год, но уже к 1913 году проектные нормы были превышены. Всеми процессами на заводе руководили военные специалисты. К 1 мая 1917 года на Трубочном заводе работало 20119 человек. Санитрно-гигееническое устройство бытовых помещенй считались одними из лучших среди промышленных предприятий Европы. Строительство Самарского трубочного завода и Самаро-Сергиевского завода взрывчатых веществ на станции Иващенково, положило начало развитию химической отрасли в регионе. Трубочный завод послужил основой для завода им. Масленникова.

Позже, таксист доложил - пассажиры, зачем-то, в течении 30 минут ходили в сторону Постникова оврага. Зачем?

В электронной версии газеты «Большая Волга» за № 45 помещена статья «Жигулевское пиво шпионского разлива». Автор Игорь Софронов. В статье приводятся «факты» шпионской деятельности отца и сына Вакано.

«Решив, что это им удалось, австрийцы выходят на встречу с «нелегалом», который оказывается…сыном Альфреда фон Вакано! В его сопровождении европейские гости отправляются на «экскурсию», но не куда-нибудь, а на свалку отходов Трубочного завода.

Посмеется над подобной прогулкой лишь дилетант. Людям сведущим прекрасно известно, что нет лучшего места для сбора образцов стали, составных частей всевозможных конструкций и их отдельных деталей, обрывков документации различного содержания и прочих интересных вещей. Все это может поведать любому аналитику о характере конечной продукции предприятия больше, чем любой завербованный агент, будь он хоть директором или главным инженером завода.

Вспомним хотя бы ставший хрестоматийным пример, когда знаменитый русский химик Менделеев, просто сопоставив завозимое на оборонный завод сырье и вывозимые с него отходы, вычислил формулу бездымного пороха, считавшуюся государственной тайной одной далеко не дружественной нам страны. А в австрийском Генеральном штабе работали тоже не глупые люди!»

Разумеется, разведчикам, засыпанный снегом Постников овраг был не интересен, вдоль оврага к Волге протянулись дачи господ офицеров, а заводская свалка находилась, как и полагается, на территории завода со стороны современной улицы Ново-Садовая, была обнесена сплошным дощатым забором без проходной и выездов. Так что, «помойную экскурсию» провести было решительно не возможно. Зато разведчики увидели расположенные рядом с заводом, со стороны Постникова оврага, летние лагеря самарского гарнизона. Имеющиеся в запасе 40 минут, служащие австрийского разведывательного бюро могли потратить на осмотр казарм 5-го гусарского Александрийского полка (знаменитые «Чёрные гусары») и примыкавших к ним казарм 5-го конно-артиллерийского дивизиона. Фасад гусарских казарм смотрел как раз на Трубочный завод. Причем для подготовленного человека, комплекс зданий, может сказать, как минимум, о количестве находящихся в них людей. По дороге так же можно было бы увидеть много любопытного: например, штаб и казармы 48-й артиллерийской бригады. Прощаясь, Вакано снабдил разведчиков рекомендательными письмами, в которых просил служащих товарищества в других городах оказывать офицерам посильную помощь.

Дабы, уважаемый читатель, понял, что за люди катались по Самаре с Владимиром Вакано в качестве военных агентов, дадим слово их непосредственному начальнику, директору разведывательного Бюро австро-венгерского Генерального штаба Августу Урбанскому: «Чрезвычайная важность поста военного агента была основанием для тщательного выбора лиц при назначении на эту должность. Ни имя, ни чин, ни светский лоск, ни богатство или знание языков не могли быть решающими при выборе военного агента, но на это оказывали влияние специальное образование, ясный военный взгляд и наличие чувства ответственности для правильного суждения о том или другом военном явлении» (Шапошников. "Мозг армии").

Вобщем, гостеприимный консул Австро-Венгрии в Самаре Владимир Вакано, вольно или не вольно, показал разведчикам очень много. Однако, в 1917 году, это было не очевидно революционно настроенным присяжным из следственной комиссии по пересмотру дела Вакано. В одном из пунктов оправдательного приговора говорилось: «Офицера германской и австрийской армии, с которыми встречался Владимир, приезжали в Самару не скрытно, а с ведома правительства. Он должен был принять их в силу своих обязанностей консула. На завод же трубочный смотреть никому не возбраняется». Вот так-то. Интересно, как бы обернулась подобная гостеприимность для Владимира Вакано и членов его семьи в Советское время? Впрочем, это вопрос риторический.

До 1917 года еще далеко, так что отчет из Самары заинтересовал Князя Туркистанова.

«4 марта 1914 года

Самара. Начальнику Жандармского управления

Военный 2061. Благоволите телеграфировать подданство фон ВАКАНО. № 268.

Подполковник Туркистанов»

В штаб Московского округа полковник Познанский отправляет сверхлаконичный ответ:

«Москва. Губернское жандармское управление.

Подполковнику Князю Туркистанову.

286 Австрийскаго 2358»

Одно слово. Но оно полностью укладывалось в контекст циркуляра Начальника департамента Полиции Нила Петровича Зуева от 25 декабря 1910 года: «...Со своей стороны, департамент полиции считатет необходимым указать, что в данный момент усилия жандармского надзора в деле борьбы с иностранным шпионством должны быть главным образом направлены на пресечение в этом отношении преступной деятельности австрийских подданных, так как, согласно получаемых из разных источников сведений, именно в среде прибывающих из заграницы австрийцев проявляется ныне с особой интенсивностью склонность к занятию венной разведкой в России. Ввиду сего предстоит безусловная необходимость в учереждении самого бдительного наблюдения за всеми проживающими в Империи австрийским подданными».

По просьбе руководителя контрразведывательного отдела Московского военного округа тайно начинается сбор сведений о национальном составе работников Жигулевского пивоваренного завода не только в Самаре, но и в филиалах Товарищества. После анализа, полученные данные отправлялись в Москву в виде списков иностранных граждан работающих в «Товариществе». К слову сказать, таковых оказалось не много.

Последние месяцы перед войной обстановка в Самарской губернии, на фоне которой кипели страсти по Вакано, была серьезной. Граждане корейской национальности умудрились устроить несколько прачечных на берегу у сверхважного Александровского моста через Волгу в районе города Сызрань. Как следствие, самарские жандармы проверяли все прачечные в Самаре, которыми владели корейцы. Все ли чисто? Не являются ли корейцы на самом деле японцами? Особенно нагло вели себя китайцы. Командиры докладывали о том, что китайцы отслеживают занятия по стрелковой подготовке строевых частей Самарского гарнизона, ничуть не беспокоясь о собственной безопасности.

7 Марта 1914 комендант Самары полковник Сергей Николаевич Писарев докладывал начальнику самарского гарнизона генералу Берхману.

Рапорт

Город Самара служит местом, куда со всей России отправляют разных дезертиров соседних Армий, так, например, в конце февраля была прислана с западной границы партия дезертиров, состоящая из нескольких десятков нижних чинов Австрийской и Румынской армии. Кроме сего в городе Самаре за последнее время появилось большое количество китайцев. К сему следует добавить, что среди иностранцев постоянно можно заметить большое количество японцев, причем эти последние тщательно скрывают свое пребывание, стараясь и костюмом и манерами подделываться под окружающую обстановку. И японцев можно только отличить лишь по росту и монгольскому типу лица.
Среди этих инородцев Легко могут быть шпионы, проследить которых весьма затруднительно. Между тем город Самара за последние три года представляет из себя важный военный пункт, имеющий большой гарнизон, все части коего формируют в военное время новые части, для которых содержаться запасы, скрыть их от посторонних глаз благодаря своей величине и большому количеству не возможно. В Самаре и ея окрестностях находятся два больших артиллерийских завода, изготавливающих боевые снаряды для Армии. Всё это создает весьма благоприятную обстановку для иностранных шпионов, которые легко могут получить нужные им секретные сведения...

Полковник Писарев»

28 июля 1914 года началась Первая мировая война. Информация о мобилизации появилась в самарских газетах 25 июля. Завыли бабы, провожая новобранцев на новые брани, заскрипели колёса подвод, накручивая вёрсты согласно мобилизационного плана: из города Ставрополя на подводах до села Васильевка 17 верст, от Васильевки до Узюкова 14 верст. От города Бугульма на подводах до села Михайловка 20 верст, от Михайловки до Борискино 30 верст. От Самары на подводах до села Новинка 18 верст, от Новинок до села Аскулы 22 версты...

Владимир Вакано пишет в Берлин отцу телеграмму, в которой сообщает о мобилизации на Жигулевском пивоваренном заводе людей и лошадей. Вроде бы информация, в телеграмме касается только бизнеса Вакано, однако она могла трактоваться по-разному: в Германии - «в России началась мобилизация», русской контрразведкой - «Вакано открыто сообщил сверхсекретные сведения государству с которым Российская империя еще не находится в состоянии войны».

Что такое мобилизация? Бывший офицер Николаевской военной академии, начальник Генерального Штаба РККА Борис Михайлович Шапошников писал: «Мобилизация есть война, и иного понимания ее мы не мыслим». Разведки всех стран мира очень трепетно относятся к слову «мобилизация», так как в понимании дипломатов и генеральных штабов западных государств мобилизация означала войну. Главным элементом мобилизации является время. Для Российской империи, с её огромным пространствами, время мобилизации играло первостепенную роль. Например, русская армия могла быть мобилизована за 32 дня. Немецкая за 12 дней, а австрийская за 16 дней. Следовательно, немцы в течение 20 дней могли спокойно расправляться с французами, а австрийская армия сдерживала бы русскую со стороны Галиции. 29 июля Николай II отправил Вильгельму II телеграмму, с предложением «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию» , дабы разрешить конфлик мирным путём. Но Вильгельм II на нее не ответил. К чему? В России началась мобилизация.

Телеграмма Владимира Вакано не добавила ему «популярности» среди российских контрразведчиков. К тому же, ровно за день до появления в самарской печати информации о мобилизации, 24 июля в жандармерию поступил «сигнал» от внимательного самарца.

Докладывалось, что «на веранде курзала в Струковском саду сидели секретарь консульства от Австрии Лициус (сотрудник Владимира Вакано-автор) и неизвестный мне брюнет еврейского типа (Шапиро от склада унион на Алексеевской площади). Причём брюнет на польском языке сообщил секретарю Австрийского консульства слова, означающие в переводе на русский язык, «а наши уже стягивают силы на границе с Галицией». Получив эти сведения, секретарь консульства ушел из сада». Гражданин, сопровождавший секретаря консульства, был неоднократно замечен на патриотических митингах, приуроченных к отправке воинских эшелонов с вокзала Самары.
26 июля жандармы провели обыск в квартире племянника Альфреда фон Вакано, Виктора Алоизовича. Ничего сверхсекретного не обнаружили, тем не менее, Виктора фон Вакано и еще двух служащих пивоваренного завода, среди коих был и секретарь консульства Австрии Лициус, признали опасными для общественного спокойствия и выслали в Оренбург.

Далее...

«29 июля 1914 года

Начальнику Самарского Губернского Жандармского Управления

...По приказанию Штаба Московского военного округа, вследствии мобилизационного периода, покорнише прошу Ваше Высокоблагородие не отказать в распоряжении установить особое негласное наблюдение за проживающими в Самаре австрийским уроженцами, владельцами пивоваренного завода Альфредом фон Вакано и Владимиром фон Вакано (отец и сын)...

Подполковник Князь Туркистанов»

В течение нескольких последующих месяцев между Москвой и Самарой по «делу Вакано» велась активная переписка. Однако, все попытки уличить Владимира Вакано в сотрудничестве с австрийской разведкой не увенчались успехом. Поэтому последующие действия начальника Самарского Жандармского Управления полностью соответствовали указаниям из того же циркуляра департамента полиции от 1910 года: «...Конечной целью всей деятельности... должно быть привлечение к судебной ответственности уличенных в шпионстве лиц на основании ст. ст. 108-119 Уголовного Уложения, или же, при отсутствии формальных данных, - прекращение вредной деятельности этих лиц административными мерами».

Что и было сделано. Михаил Игнатьевич Познанский направил в МВД империи бумаги с предложением выслать отца и сына Вакано сроком на пять лет под гласный надзор полиции. Москва сочла срок в пять лет завышенным, и предписала выслать подозреваемых в избранное ими место жительства, сроком на два года. Срок высылки исчислять с 12 октября 1915 года.

Почему же отец и сын ВАКАНО не были разоблачены как шпионы и не предстали перед судом? С одной стороны объективных доказательств у российской контрразведки на пивоваров не было, с другой стороны российская судебная система на тот момент была слишком либеральной, в отношении предполагаемых иностранных агентов-шпионов, при принятии обвинительного заключения, руководствовалась мудрой поговоркой: «не пойман-не вор».

И это при том, что к разоблаченным шпионам меры принимались весьма жёсткие: от 15 лет до смертной казни. Наказывалась так же передача сведений иностранным государствам о военном потенциале российской империи. Подобные действия характеризовались как особый вид государственной измены и по статье III уголовного уложения 1903 года, виновных ожидала каторга сроком до 8 лет, а при отягчающих обстоятельствах (использование служебного положения) — до 15 лет.

Но и иностранные разведки активно внедряли в практику методы шпионажа, наказание за которые были не предусмотрены Российским законодательством.

«Шпионаж становился массовым, систематическим, а главное - совершенствовались способы сбора информации. Иностранные разведки начали интересоваться не только сведениями, официально составляющими военную тайну, но и всеми материалами о вооруженных силах России, в том числе опубликованными в прессе. Разведслужбы, получая от своих агентов из России все, что тем удалось добыть, включая инструкции по обучению войск, приказы по военным округам и отдельным частям, статьи из журналов и т. п., то есть несекретную информацию, обрабатывали ее и путем анализа извлекали важные сведения об обороноспособности империи...

...Чтобы уйти от ответственности, подозреваемому требовалось лишь доказать, что он не знал о секретном характере документов, которые передал или намеревался передать иностранцам. Поэтому судебные процессы над обвиняемыми в шпионаже были редки.

В этих условиях возникала проблема: что считать шпионажем? Является шпионажем, или нет сбор общедоступных опубликованных сведений, касающихся вооруженных сил империи? Военные уверяли юристов, что "вредоносность" подобных действий иностранных агентов не подлежит сомнению. А между тем Уголовное уложение 1903 года не считало подобные действия преступлением, (не предусматривало этот вид преступления). По объяснению составителей Уголовного уложения 1903 года, "то, что сделалось общеизвестным или было оглашено, конечно, не может быть почитаемо тайным сведением» (Греков Н.В. «Русская контрразведка в 1905–1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы»).

Именно по этой причине был «замят» скандал, связанный с предполагаемым сбором сведений о баллистических характеристиках артиллерии, которые содержались в сообщениях к Владимиру Вакано от заведывающего складом Жигулевского пивоваренного завода в городе Царицын. На запрос из Самары, Василий Георгиевич Туркистанов ответил: «...сведения по своему существу являются совершенно секретными и должны были храниться в безусловной тайне, дабы оглашением их не дать возможности противникам России своевременно принять такие меры, которые могли бы совершенно обесценить весьма важные выгоды, ожидавшиеся в отношении безопасности России от этого крупного военного завода. Поэтому сообщение означенных сведений могли нанести, вообще говоря, вред государственной обороне. Однако в данном случае вред этот не мог особенно возрасти в свледствии сообшений Владимира Вакано, так как непоправимым образом он был нанесен уже ранее газетами «Царицынский вестник» и «Голос Самары».

Был ли Владимир Вакано шпионом? Так и хочется сказать - "да". Но...Так как мы живем в правовом государстве, единственно законным выводом в расследовании, является заключение судебной инстанции. На данный момент, таковым является заключение, сделанное в сентябре 1917 года судебно-следственной комиссией Самарского губернского комитета народной власти. Клан Вакано чист. Все обвинения фальсифицированы, и доказывать обратное не представляется возможным не только за давностью лет, но и за отсутствием доказательной документальной базы. Тем не менее, после прочтения хранящихся в самарском архиве документов С.Г.Ж.У., лично мне хочется поставить в «деле Вакано» не точку, а многоточие...

Автор: Ракшин Олег

Ссылка >

Автор: Олег Ракшин⁷

16:16, 16-01-2012